Приглашаю присоединиться ко мне в следующих сервисах:
Главная » Разное » Анекдоты про великолепный век

Анекдоты про великолепный век


Шутки в теле от Сергея Ашарина: «Великолепный век»

Султан и его жена Хюррем // Фото: Кадр из сериала

Раньше мы возили из Турции дубленки и шубы, теперь – чувства. В отличие от курток и сапог, турецкий сериал «Великолепный век» нельзя назвать ширпотребом. Тут и любовь, и юбки длинные, и моноброви в ассортименте, и мужики с усами (причем не только мужики). В центре повествования – любовь турецкого султана Сулеймана к жене славянского происхождения Александре. Интересно, почему не вставили кусок, в котором правитель выводит жену на балкон, показывает рукой на Стамбул и напевает голосом Сергея Никитина: «Александра, Александра, этот город наш с тобою»? Говорят, как только «Великолепный век» показали на телевидении, продюсерам пришло 70 000 жалоб по поводу исторических несоответствий. Мол, женой Сулеймана была не Александра, а Настя. Причем была она не злобная и жадная, как показано в сериале, а умная и очень улыбчивая. Историки вспомнили, что именно из-за своей смешливости девушка и получила имя Хюррем, что означает «смеющаяся». То ли во время пленения Анастасию сильно ударили по голове, то ли по какой-то иной причине, но современники говорили, что она постоянно улыбалась. И даже на ложе султана в первую брачную ночь расхохоталась. Какая же она после этого добрая?! Представляете, снимает султан трусы, а жена давай ржать! Удивительно, что после этого брачная ночь продолжилась. Ведь единственным местом, в котором мужчина в такие минуты способен почувствовать напряжение, является мозг. Про главный орган я вообще молчу: он и вовсе сжимается. Я сейчас про сердце, если что. Но не будем придираться к сериалу. «Великолепный век» – это восточная сказка. Правда, на прошлой неделе в фильме хоронили сына Хюррем. Ну, еще сестра султана с собой покончила. Видно, продюсеры сокращали бюджет, «убивая» актеров. Так что еще пара трупов – и уложатся в смету.

Хюррем - веселое чудовище османского гарема

  
     46-летнее (в 1520 - 1566 гг.) правление Сулеймана Великолепного (он же Кануни - Законодатель) часто называют золотым веком Османской империи. И это вполне обосновано, поскольку именно в это время Великолепная Порта достигла своего маскимального могущества и расцвета, став самой могущественной империей всего мира.      Но не менее великолепной была и любимая жена султана, ставшая широко известной под именем Роксолана (во многом благодаря популярному турецкому сериалу "Великолепный век", содержание которого, впрочем, не слишком соответствует реальной истории этой неординарной женщины, ставшей из рабыни-наложницы фактической соправительницей могущественного Сулеймана.

    Однако, несмотря на фантастические обстоятельства ее биографии, которым верится с большим трудом, Роксолана - личность совершенно историческая.


Сулейман и Роксолана.
Картина А. Хикеля (1780 г.):

  Её настоящее имя, вероятно, Анастасия Лисовская. Родилась она около 1506 года в семье священника из-под Львова. Во время одного из многочисленных набегов крымских татар на земли Литовско-Польского государства, страдавшего от таких набегов в XVI - XVII веках не меньше, если не больше, чем Московское государство, она была пленена и в результате оказалась на невольничем рынке Константинополя (да, я не оговорился, даже после захвата "Второго Рима" султаном Мехмедом II Завоевателем в 1453 году, великий город сохранил свое имя; официально Стамбулом он стал только лишь по решению Мустафы Кемаля паши (Ататюрка), провозгласившего Турцию республикой в 1923 году и лишивший Константинополь как исторического названия, так и статуса столицы. Кстати, не всеми это признано до сих пор. Сам видел современные греческие карты, на которых нет никакого Стамбула, а по прежнему - Константинополь).

    Впрочем вернемся к нашей героине.
    На невольничем рынке среди множества полонянок красавицу Анастасию приметил главный визирь Сулеймана и его близкий друг Рюстем-паша, решивший сделать изящный подарок своему молодому повелителю. Так она, 15-летняя рабыня, оказалась в гареме.

    ПРО ГАРЕМ

    Здесь нужно сделать большое отступление, поскольку вопреки расхожему мнению, источником которого вероятнее всего является возникшая в первой половине XIX века в Европе мода на ориентализм (и в литературе, и в особенности, в изобразительном искусстве), гарем в Османской Турции вовсе не был земным филиалом этакого исламского Эдема, где султан приятно проводил время в объятиях сотен гурий-одалисок.


Жан Огюст Доменин Энгр.
"Одалиска с рабыней":

    На самом деле гарем был большим гадюшником, в котором главным было интриги и заговоры, которые плелись всеми и против всех. При этом в гареме была совершенно четкая субординация. И каждая из женщин, оказавшихся там, стремилась занять в гареме как можно более высокое место, устранив конкуренток любыми способами.

Джулио Розати.
"Танцы в гареме":

    Пресловутые одалиски ("одалык") занимали в гареме низшую ступень. Они были не более чем служанками, которые чаще всего и в глаза не видывали султана, не говоря уже о том, чтобы разделить с ним ложе.


Поль Трульбер.
"Слуга в гареме":

    Девушки, которым по каким-либо причинам (чаще всего - красота, умение поддержать беседу, развлечь султана танцем и т. п.) повезло больше, становились наложницами ("икбаль"). Многие из икбаль имели возможность побыть наедине с султаном лишь один раз (выбор у повелителя быд достаточно велик), но если какая-то из них понравилась султану, и он вызывал ее во второй раз, то с этого момента ее жизнь подвисала буквально на волоске. За ней начинали ревниво следить хасеки.

Джулио Розати. "Выбор фаворитки":

    Хасеки - жены султана, родившие ему сына. Еще одна конкурентка никому из них была совершенно не нужна, поэтому бывали случаи, когда хасеки объединялись против понравишейся султану икбаль, стремясь всячески ее опорочить, а лучше всего - вообще изгнать из гарема (убийство при этом никого не останавливало).
    Но и каждая из хасеки боролась за то, чтобы именно ее сын взошел на престол, поэтому друг другу они были не подругами, а смертельными, в буквальном смысле этого слова, врагами (или правильнее сказать "врагинями"? В общем, "демонами в женском обличье"). В дело шло все: от доноса до кинжала или яда.

    Проигравшие оказывались в кожанном мешке на дне Босфора. А удачливая хасеки, чей сын все-таки становился султаном (отравить при этом собственного мужа, чтобы расчистить дорогу к престолу сыну, считалось делом вполне нормальным), становилась "валиде-султан" (матерью султана) и превращалась не только в главного человека всего гарема, но и в соправительницу своего сына. А иногда и в полновластную правительницу: так, например, во второй половине XVI века именно валиде правили империей вместо своих никчемных сыновей - пьяниц или безумцев.

    Особое слово нужно сказать и о черных евнухах, бывших своеобразной службой безопасности гарема (их набирали преимущественно в Египте, хотя, конечно же, бывали и исключения).
    Начальником евнухов являлся кызляр-ага, занимавший достаточно значительное место в иерархии чиновников Османской империи, поскольку выполнял функцию своего рода наперсника султана.
    Именно он каждый вечер выбирал девушку для сутлана из числа икбаль или хасеки (при этом, разумеется, взяточником он был совершенно невообразимым).

Жан Леон Жером.
"Бассейн в гареме":

   Кызляр-ага выполняли другие "деликатные" поручения, заведуя теми самыми кожанными мешками, в которых топили в Босфоре неудачниц из гарема.

    Кстати, кастрация евнухов далеко не всегда делала секс невозможным (в отличие от возможности зачатия), так что евнухи периодически злоупотребляли своим служебным положением.  Знаете анекдот о том, как гарем рыдал из-за измены султана с другим гаремом?
    Так вот, этот анекдот вполне правдив. Сейчас уже не припомню имени сутлана, которому надоел его гарем в полном составе (вроде бы это был Мурад III, известный своей сексуальностью и в течение нескольких лет проводивший каждую ночь как минимум с тремя наложницами то одновременно. а то по очереди), и он приказал своим верным евнухам утопить в Босфоре всех и икбаль и хасеки, чтобы без помех набрать новых.


    Но в любом случае когда султан умирал (особенно, если не своей смертью), то его наследник обзаводился собственным гаремом. А жен и наложниц предшественника ждала разная участь. Некоторых выдавали замуж, некоторых оставляли в гареме в качестве нянек, а большинство отправляли во Дворец слёз у мечети Беязит, где они доживали свои дни в полном забвении, хотя должны были радоваться тому, что избежали кожанного мешка.

    Столь пространное повествование о султанском гареме понадобилось прежде всего для того, чтобы была понятнее совершенно фантастическая карьера, которую сумела сделать Анастасия (Роксолана).

    КАРЬЕРА РОКСОЛАНЫ

    Каким образом дочь священника из-под Львова очень быстро поняла, что из себя представляет султанский гарем, понять трудно, если вообще возможно. Но она почувствовала себя там как рыба в воде.
    Она не слишком долго задержалась среди одалык (одалисок), видимо благодаря тому, что султану ее представил в качестве подарка его ближайший советник Рюстем-паша. Как икбаль она стремительно влюбила в себя молодого Сулеймана, что было не так уж и просто, так как в его распоряжении было около 600 наложниц.
    Во дворце шептались, что славянка - ведьма и чем-то опоила султана. Сулейман, вовсе не отличавшийся доверчивостью, иначе он не стал бы величайшим правителем Османской империи, при виде лучезарной улыбки Роксоланы становился совершеннейшей тряпкой и верил всему, что она ему нашептывала.
    А это были далеко не всегда слова любви.

    Под ее всегдашней улыбкой, благодаря которой Роксолана и получила свое придворное имя Хюррем, т. е. "Весёлая", "Смеющаяся", скрывалось чудовище, по сравнению с которым какая-нибудь Леди Макбет и в подметки бы не годилась!


Такой её изобразил Тициан:

    Первым делом Хюррем (давайте называть ее именно так) избавилась от предыдущей фаворитки султана - черкешенки Махидерван. Эта, прежде любимая хасеки Сулеймана, и так после появления Хюррем впола в немилость, но продолжала представлять опасность, ибо успела родить султану двух сыновей. А Хюррем во что бы то ни стало решила возвести на престол собственного сына Селима. Махидерван была сослана и умерла в изгнании.
    Затем в результате виртуозной интриги Хюррем удалось убедить султана в том, что популярный в народе и главное среди янычар старший сын Махидерван, наследник престола Мустафа, замышляет против него переворот. Мустафу задушили, а его младший брат Джихаргир умер, как объявили, с горя.
    Затем "веселая" хасеки последовательно истребила всех, кто мог встать между ней и Сулейманом. Одного за другим султан казнил всех своих ближайших друзей, включая того самого Рюстама-пашу, который когда-то привел славянскую невольницу во дворец султана в качестве подарка.
    Мать султана - Айше-Хафса (валиде-султан), имевшая неосторожность высказать сыну все, что думает о его обожаемой Хюррем, вскоре скоропостижно умерла от странной болезни (вероятнее всего, просто была отравлена).
    Для страховки Хюррем посылала убийц и в различные провинциальные дворцы: нет ли у султана еще сыновей на стороне? Таких оказалось более 40, и все они были убиты.
    И уж наконец, для пущей верности, были убиты два младших брата Селима - ее собственные сыновья, ведь они могли составить ее обожаемому Селиму конкуренцию после смерти Сулеймана, поскольку никакого правила наследования престола в Османской империи XVI века не существовало (в том числе и правила первородства), а действовал звериный закон: кто из наследников первым перебъет своих братьев, тот и становится султаном.

    Хюррем так и не достигла вершины, к которой так стремилась. Валиде-султан она так и не стала, не пережив своего супруга, умерев на 6 лет раньше его, в 1560 году (удивительно, что она его не отравила или не избавилась от него каким-либо другим способом!).
    Но после смерти Сулеймана, в 1566 году, любимый сын Хюррем-Роксонаны-Анастасии все-таки взошел на престол.
    Названный в честь Селима I Грозного, Селим II остался в истории Османской империи как один из самых ничтожных ее правителей. Его прозвищем стало "Пьяница", которое он оправдал даже своей смертью: он разбил себе голову спьяну поскользнувшись в бане.

Селим II:

    Стоит ли после этого удивляться тому, что после эпохи Сулеймана Великолепного Османская империя стала постепенно деградировать и превращаться в "больного человека Европы" по меткому выражению Николая I.
    Конечно, со времени Сулеймана и его любимой Хюррем до полного упадка Великолепной Порты прошло много времени, еще в конце XVII века турки штурмовали Вену. Но, как говорится, "капля камень точит"!

    Поэтому предлагаю: давайте считать славянку Анастасию Лисовскую (она же Роксолана, она же Хюррем) специальным агентом, отправленым в Турцию времен ее маскимального могущества, с целью подорвать её изнутри! И отправил её туда с помощью машины времени сам Путин по поручению великого князя Василия III. А курировал все ее поведение, разумеется, Иван Грозный! В этом случае ей просто необходимо присвоить почетное звание царского стольника, ну и, конечно же, Героя РФ. Или, может быть не РФ, а Украины?

    Если кто-то не понял, то это шутка.
    Но ведь, как известно, в каждой шутке есть только доля шутки...

    Благодарю за внимание.
    Сергей Воробьев.

Читать онлайн Великолепный век Сулеймана и Хюррем султан страница 37

Давуд пересел к ногам султана и принялся нежно разминать ему ступни и пальцы ног. Сулейман перевернулся на спину, и Давуд продолжил работу. Сулейман закинул руки за голову и, прищурившись, посмотрел на Давуда. Руки ичоглана медленно шли снизу вверх - от икр к бедрам. Сулейман внимательно разглядывал руки, которые так искусно разминали его мышцы. Казалось, Давуд не знает усталости. Когда он наклонялся, под кожей бугрились мускулы. Когда взгляд Сулеймана упал на мужскую плоть ичоглана, глаза его расширились от удивления.

Сулейман приподнялся на локтях, и Давуд бросил на него вопросительный взгляд.

- Давуд, ты настоящий красавец. Рядом с тобой любой мужчина начнет сомневаться в своей мужественности.

Давуд покраснел и вздохнул:

- Спасибо, господин, но твое мужское превосходство совершенно очевидно! Оно сказывается не только в размерах твоей империи, но и в твоем безупречном сложении.

Сулейман улыбнулся и, потянувшись, погладил прядь волос, свисавшую с виска ичоглана. Тыльной стороной ладони он провел по щеке, шее и груди Давуда. Кончики его пальцев коснулись старых шрамов.

- Следы татарских стрел! Наверное, ты в самом деле очень крепок, раз выжил.

Давуд начал было что-то говорить знаками, но Сулейман схватил его за обе руки:

- Со мной можешь говорить свободно. Ты красноречив; твои речи доставляют мне столько же удовольствия, сколько прикосновение твоих пальцев.

- Благодарю тебя, господин. То, что ты говоришь, совершенно верно. Я очень крепок, и не без причины.

Сулейман снова лег на спину и закинул руки за голову.

- Расскажи, Давуд, что же за причина так укрепляет и поддерживает тебя, что ты сумел несколько раз выжить после столь тяжелых ран.

Продолжая разминать мышцы на бедрах Сулеймана, Давуд ответил:

- У меня есть любимая, мой султан, - девушка, которую я люблю с самого детства. - Он простодушно поправил символ мужества Тени Бога на Земле так, чтобы лучше промассировать его левое бедро.

- Расскажи о своей любимой, Давуд.

Ичоглан ненадолго остановился и посмотрел вверх, на купол хамама. Глубоко вздохнув, он снова принялся массировать тело Сулеймана.

- Она красивее, чем солнце, которое восходит над Золотым Рогом; ее струящиеся рыжие волосы ярче пламени страсти; кожа ее бела как алебастр и безупречна, как чистейший карпатский мрамор. - Он ненадолго закрыл глаза и продолжал: - А ее душа и ум сильны, как газель, которая бегает по горным лугам.

Султан внимательно слушал и думал о своей Хюррем, которая сейчас находится совсем рядом, в примыкающих к хамаму покоях.

- Твоя любовь глубока, друг мой, и похоже, что та, которую ты описываешь, достойна твоей привязанности. Где она сейчас?

Давуд замялся, словно погрузился в раздумья, как ему лучше ответить.

- Я… не знаю, господин, но она в моем сердце, и когда-нибудь я найду ее.

Прижавшись коленями к груди султана, Давуд принялся разминать мышцы его шеи и плеч. Иногда его мужское достоинство касалось безволосой груди Сулеймана.

- Как ее зовут?

Ичоглан нагнулся, не переставая работать, и, приблизив губы к уху Сулеймана, прошептал:

- Мою любимую зовут Александра, господин… Александра.

Сулейман лежал неподвижно. Он посмотрел в лицо ичоглана - и едва не утонул в его бездонных светло-карих глазах.

- Александра, - прошептал он наконец. - Очень красивое имя.

Глава 61

- Пожалуйста, обещай, что никогда больше не посмотришь ни на какую другую женщину, кроме меня, - робко попросила Хюррем.

Сулейман молча сидел на боковой веранде павильона. Уголки его губ дернулись вверх и расплылись в улыбке, которая одновременно приводила ее в ярость и радовала.

- Милая, ты ведь знаешь: вот уже более трех лет я не прикасался к другим женщинам!

- Обещай!

Хюррем капризно надула губки. Сулейман любовался ею, лежа на мягких подушках. В его глазах заплясали веселые огоньки. Он провел большим пальцем по ее лбу, но по-прежнему не отвечал. Затем султан медленно откинулся на спину и стал смотреть в парк.

- Дорогая, тем самым мы нарушим вековые традиции нашей империи.

Хюррем встала с дивана и, покачивая бедрами, вышла на открытую галерею. Обернулась и посмотрела на Сулеймана в упор, но тот в ответ лишь расхохотался. Затем догнал ее и, подтянувшись, сел на каменную балюстраду. Обвил Хюррем руками и нежно притянул к себе, зажав ногами. Нагнулся, чтобы его губы коснулись ее губ.

- Ради тебя я сделаю все, моя любимая, - даже пойду против традиций.

Хюррем наслаждалась и словами, и губами Сулеймана.

- Обещаю: пока мы с тобой живы, я не коснусь другой женщины.

Хюррем улыбнулась и отблагодарила любимого страстным поцелуем. Затем крепко обняла его за талию, прижалась к нему всем телом и глубоко вздохнула.

- В чем дело, любимая? Разве не этого ты хотела?

- Да, Сулейман, но… я все-таки хочу большего.

- Чего же больше? - резко спросил Сулейман.

Хюррем снова прильнула к нему губами и языком раздвинула его губы. Выпустив его талию, она положила руку ему на бедро и, поглаживая, обхватила ладонью его мужское достоинство. Султан сразу же почувствовал сильное желание. Хюррем гладила его жезл и чувствовала, как под ее рукой он пульсирует жизнью. Ее жизнью…

Не переставая ласкать его губами и языком, она раздвинула полы его кафтана, и он предстал перед ней во всей своей красе. Она провела губами сверху вниз по его груди и ниже, двигаясь к его чреслам, но Сулейман схватил ее за плечи и рывком вздернул на ноги. Их лица оказались совсем рядом.

- Чего же больше? - тихо повторил он.

Хюррем застыла, не зная, на что решиться. Мысли в голове путались. Она услышала свой голос словно со стороны:

- Пожалуйста, разгони всех наложниц, а фавориток отправь в Старый дворец. Я хочу, чтобы только я удовлетворяла тебя.

Сулейман гневно сдвинул брови и побагровел. Он так крепко стиснул ее плечи, что она поморщилась от боли.

- Как ты смеешь! Да кем ты себя вообразила, что требуешь такого богохульства?

Хюррем вырвалась и потерла плечо:

- Я та, кто родила тебе двоих сильных сыновей. Я та, кто дает тебе больше радости, чем любая до меня. Я та, кто когда-нибудь станет следующей валиде-султан!

Сулейман был вне себя от ярости.

- Ты не имеешь права так говорить! Махидевран выше тебя по положению, не ты, а она мать наследника престола! Как ты смеешь ставить свою глупость выше традиций моей семьи! Немедленно скройся с глаз моих, не то я прикажу утопить тебя в Босфоре!

Хюррем в упор посмотрела на султана; ей захотелось столкнуть его с балюстрады в густую листву парка. Но она отвернулась и вихрем выбежала прочь.

Сулейман еще больше разбушевался.

- Евнухи! - в ярости закричал он. - Сейчас же верните ее и притащите назад!

Два черных евнуха, охранявшие главный вход во дворец, остановили Хюррем. И хотя прежде они относились к ней почтительно и доброжелательно, сейчас грубо схватили и поволокли назад. Сулейман спрыгнул с балюстрады и быстро зашагал ей навстречу. Полы его кафтана по-прежнему развевались, но его нагота только подчеркивала гнев, от которого напряглись все его мышцы. Он схватил Хюррем за запястье и толкнул на диван. На глазах у двух молчаливых евнухов султан сорвал с нее рубаху и шаровары.

Хюррем в гневе вскричала:

- Отойди от меня, ах ты… ублюдок! Иначе ты не получишь то, что могу дать только я…

Сулейман положил ладонь ей на затылок и грубо толкнул ничком на подушку, чтобы заглушить ругательства, слетавшие с ее губ.

- Моя прекрасная одалиска, ты не смеешь перечить и приказывать величайшему султану, который когда-либо жил на земле! Ты моя собственность, и я волен поступать с тобой, как захочу. Ты думала, что тебе удастся, благодаря твоей искусности в постели, управлять мной? Так получай же то, на что напросилась сама!

Сулейман всей тяжестью навалился на нее и грубо, глубоко вошел в нее. Хюррем кричала, но он не останавливался. Его тело вдавливало ее в мякоть дивана; она стонала от боли. Волосы ее разметались по подушке; она царапала его бедра ногтями, но он не сдавался.

Наконец, дав выход своему жару, султан вышел из нее и тут же выбежал в парк.

Хюррем, плача, лежала на диване. Два евнуха переглянулись. Один из них положил руку на ее вздрагивающую спину.

- Не прикасайся ко мне, бесполая скотина! Оставь меня в покое! - презрительно выкрикнула она.

Евнухи оставили Хюррем и снова заняли места у главного входа в павильон. Из-за двери они слушали рыдания, которые не прекращались несколько часов.

Глава 62

Той же ночью Сулейман во главе корпуса янычар покинул Стамбул. Великий визирь Ибрагим-паша скакал бок о бок с султаном. Давуд маршировал в составе роты ичогланов, призванных охранять жизнь султана в Северном походе. Шли всю ночь; на востоке над горизонтом показались первые лучи солнца. И все же было еще так темно, что невозможно было ничего различить в нескольких шагах впереди. К утру Ибрагим осмелился нарушить зловещее молчание, в которое погрузился султан.

- Господин!

Султан гневно покосился на него, пришпорил Тугру и поскакал вперед на вершину холма. Ибрагим также пришпорил своего жеребца и догнал друга. Перед ними открылась широкая долина, поросшая величественными хвойными деревьями.

- Вид поистине величественный, господин, - снова начал Ибрагим, но, покосившись на султана, заметил, что глаза у того наполнились слезами. - Сулейман, друг мой! - встревоженно воскликнул он, протягивая султану руку.

Глаза у Сулеймана покраснели; по лицу бежали слезы, все его тело содрогалось.

7 ляпов "Великолепного века", которые никто не заметил

"Великолепный век" можно смело назвать самым популярным и узнаваемым сериалом турецкого производства. В нем идеально было практически все: от сюжетной интриги и диалогов до игры актеров и работы костюмеров. Однако, самые внимательные зрители заметили, что до идеала сериалу далеко. И вот почему...

1. В сериале Роксолана пришла в гарем к Сулейману, который уже носит титул султана. В действительности же это произошло, когда Сулейман был только шехзаде - наследником престола.

 

2. Роскошные наряды, которые носят героини сериала, не соответствуют той эпохе, в которой происходят события. Во времена правления десятого султана Османской империи платья женщин было довольно скромными и не оголяли декольте.

 

 

3. В сериале можно заметить, что одни и те же украшения и тиары носят разные героини. Разумеется, это оплошность костюмеров. В реальном же дворце женщины носили уникальные украшения, и, конечно, ни с кем содержимым своей шкатулки не делились.

 

А это уже заметили ну очень внимательные зрители. Оказывается, интерьер дворца тоже не совсем соответствует эпохе: например, в это время во дворце Сулеймана не было столов, в то время, как почти в каждую комнату авторы сериала поместили по симпатичному столику. Кстати, шторы в эту эпоху были прямыми, без всякой драпировки, помпонов и ламбрекенов - это авторы тоже упустили из виду.

 

4. Занимательная особенность эпохи: во время трапезы султана окружали множество слуг, и блюда слуги подавали в строгой очередности, в то время как в сериале султану подают все и сразу.

5. Историки уверены в том, что Сулейман хранил верность любимой женщине, в отличие от своего экранного героя, который то и дело водит глазами по другим женщинам.
 

 

6. В действительности принцесса Изабелла, оказавшаяся в плену у султана, годилась Сулейману в едва ли не в бабушки, хотя в сериале возраст ей сильно опустили. К слову, принцесса была бабушкой Карла V.

7. На самом деле у Хюррем и Сулеймана были дети, которые умерли еще в младенчестве, однако сценаристы решили обойти эту тему.

Источник

10 цитат Хюррем Султан из фильма «Великолепный век», от которых у вас побегут «мурашки по коже»

Красивая история, красивая женщина, красивые слова сериала "Великолепный век".

Историческая женщина Хюррем Султан — реальный персонаж, одна из влиятельных фигур в истории Османской Империи, а ее реплики разлетелись на цитаты, многие из которых получили свое отражение в нашумевшем сериале.

Sultan-tv.ru

1. «Я буду падать, падать, и падать… Но когда я встану — упадут все»
Вероятно произнеся эту фразу Хюррем имела ввиду, что ни при каких обстоятельствах нельзя отчаиваться и падать духом. Даже если тебе трудно сегодня, терпи, борись, и завтра ты сможешь стать победителем.

2. «Ни один огонь не сожжёт меня, потому что я и есть огонь!»
Вера в себя, дело всей жизни — это всё заставило Хюррем действовать и не опускать руки. Сначала месть, затем любовь и борьба за место в сердце любимого.

3. «И когда сотни красавиц будут кричать его имя, мой шёпот будет громче»
Ради Хюррем Сулейман отказался от гарема. Это ли не свидетельство всепоглощающей любви? Именно этого и добивалась Хюррем.

4. «Если за спиной мужчины не стоит сильная женщина, этот мужчина слаб»
Хюррем была не просто любимой женой, это настоящий партнер, дипломат и доверительное лицо Сулеймана.

5. «Время меняет всё. Особенно мысли»
С этим сложно не согласится. Меняются люди — меняются мысли. Приходят новые осознания и открытия.

6. «Откуда я могла знать, что моё сердце, остановившееся ради мести, заново забьется ради любви?»
Попав в плен, Хюррем хотела умереть, и не видела смысла жить без своих родных, далее смысл жизни она видела в мести за гибель семьи, но позже ее сердце стало биться во имя любви к могучему и бесстрашному Сулейману.

7. «Если нет любви, меня тоже нет»
Без любви нет жизни. С этим не поспоришь.

8. «Даже когда ты лжёшь, твои глаза говорят правду»
Хюррем настолько тонко чувствовала Сулеймана, что умела читать его мысли по глазам.

9. «Женщина всегда всё поймет, глядя просто в глаза. Слов не надо»
Это в продолжении предыдущей цитаты. Имея развитую интуицию, Хюррем по одному взгляду получала ответы на свои вопросы.

10. «Сделанного не воротишь. Ну а дальше будь что будет»
Что сделано, то сделано. Надо идти дальше и нести ответственность за свои действия.

Sultan-tv.ru

Смотрите также